ИРКУТСКИЕ ПОДРОСТКИ ЖИВУТ ПО ТЮРЕМНЫМ ПОНЯТИЯМ

СМ НОМЕР ОДИН номер от 16 октября 2008 года

То, чего не знают взрослые о своих детях: на иркутских улицах с них собирают деньги для зоны, на общак.

«Теперь дозвольте пару слов без протокола, чему нас учат, так сказать, семья и школа» — пелось в известной песне про уличных дебоширов. При этом из вида упускался еще один важный воспитательный фактор в жизни подрастающего поколения — улица. Чему учат семья и школа, знают все, — разумному, доброму и вечному. Однако чему сегодня учит подростков улица? Общаясь с тинейджерами, корреспондент «СМ Номер один» был сильно обескуражен нравами, царящими на иркутских улицах среди современных подростков, прочно скрытыми от родительских глаз.


Эти понятия действительны только для тинейджеров, то есть по определению у которых возраст еще «надцать». Как только молодой человек начинает работать, он становится «работягой» или «мужиком», который уже не входит в сферу уличных отношений несовершеннолетних между собой.



Большинство подростковых проблем на улице связаны с гопниками — неблагополучными подростками, сбивающимися в стаи и промышляющими мелким грабежом сверстников.



В любом дворе есть приятель, который «накусывает» своих друзей — то есть обучает подобной форме общения.



По понятиям гопников, «не идут на девчонок и не идут за девчонок». То есть с ними правильному пацану кусаться нельзя, но нельзя и идти за них разбираться, если у нее возникли проблемы с другой леди.


Частный случай подростковых проблем

С Темой я встретился случайно, на остановке «Академгородок». Этого тринадцатилетнего парня я знал поверхностно и случайно — одно время он дружил с моим старшим сыном Даней, а прошлым летом они большой компанией прыгали вместе на центральной площади Академа через лавочки и бордюры, называя это модным словом «паркур». Последнее время Темы видно не было, и я, поддерживая светский разговор, спросил его, куда он исчез. Тема тяжко вздохнул и заговорил на каком-то неизвестном мне языке:

— Мне нельзя появляться в Академе. Я подлетел. Меня закусали, а я потерялся. А это большой косяк.

До сих пор я считал себя едва ли не экспертом в сленге того, что называется «неформальными молодежными объединениями», однако термины, употребляемые Темой в разговорной речи, мне были совершенно незнакомы, поэтому пришлось просить у молодого человека объяснить на литературном языке, что он имел в виду. Вполне логично оказалось, что этот сленг является только внешней частью большой подростковой субкультуры, но подробности собственно субкультуры вызывали оторопь. Повседневная жизнь тинейджеров оказалась намного жестче регламентированной, чем это может представляться родителям в самых страшных опасениях.

Вечные гопники

Учитывая специфику того, о чем пойдет речь, нужно сразу оговориться, что Тема никоим образом не принадлежит к каким-либо молодежным околокриминальным кругам, растет в благополучной семье, воспитывается бабушкой-учительницей и отцом-разнорабочим. Более того, сам Тема утверждает, что этот случай не какой-то из ряда вон, случившийся в Академгородке, — это обычная история для иркутских улиц, характерная для любого района города.

Как и при «совке», большинство подростковых проблем на улице связаны с гопниками — неблагополучными подростками, сбивающимися в стаи и промышляющими мелким грабежом сверстников. Теми самыми, про которых еще во времена глубокого застоя Майк Науменко пел: «Кто гадит в наших парадных, кто блюет в вагонах метро, кто всегда готов подбить нам глаз и всадить вам в бок перо, это гопники, они мешают мне жить». Собственно, общение с ними всегда было проблемой для домашнего мальчика, вышедшего на улицу. Новостью оказалось, что теперь общение с ними проходит по неписаному своду законов. Которые обычно называют понятиями.

Если раньше уличный хулиган подходил к сверстнику на улице, давал ему в нос и выгребал мелочь из карманов, то теперь такое поведение выглядит милым архаизмом. Теперь гопники подходят и вежливо начинают «общаться». И в процессе этого общения стараются поймать оппонента «на косяках» — то есть на нарушении тех самых понятий. В результате чего подросток оказывается сам им что-то должен — обычно, конечно, деньги. Которые совершенно добровольно должен отдать на месте или принести на назначенную встречу.

А с Темой произошло вот что: в Академгородке он встретился с компанией гопников, которые в разговоре поймали его на каком-то мелком косяке и обязали принести некоторую сумму денег на встречу. А он «потерялся», то есть не пришел на нее, что в подростковых понятиях является одним из тягчайших грехов. Но чтобы объяснить мне все это минимально доступно, Теме понадобился час — привести эти понятия в систему. Кто «закусал» Тему — понятно, но что это значит на практике?

Когда «ни о чем» — гопники боятся «дозвона»

Все начинается с того, что к тинейджеру на улице подходит компания его сверстников и начинает, как это принято сейчас говорить, разводить его на бабки. У самих подростков это называется «кусаться». Соответственно, в любом дворе есть приятель, который «накусывает» своих друзей — то есть обучает подобной форме общения. А «закусать» означает на общепринятом блатном сленге «задавить базаром», или, говоря уж совсем просто, объяснить человеку, насколько он неправ.

— При этом кусаются только один на один, — рассудительно объяснял Тема. — Если с одной стороны кусаются двое или больше, то это уже считается моральным прессом, а это косяк с их стороны. Они начинают «интересоваться». Спрашивают, кто ты, откуда. Ну, например, на вопрос: «Ты кто?» нужно ответить: «Человек», а на «Чем дышишь?» — «Свободой».

— Подожди, Тема, но этим ты даешь им понять, что готов играть по их правилам, то есть готов кусаться. Нельзя ответить что-то нейтральное, типа: «Я ученик такой-то школы, дышу кислородом»?

Тема с недоумением посмотрел на меня — такая мысль ему даже не приходила в голову:

— Не знаю. Но обычно есть два варианта не играть по этим правилам. Можно «включить дурака», на любой вопрос переспрашивать: «Чо?» У меня есть друг, в районе Центрального рынка живет, маленький такой, смешной, у него это хорошо получается. Обычно от таких отвязываются — чего с дураком разговаривать? Но это как бы себя не уважать, не по-пацански. Поэтому, если ты не хочешь потерять самоуважение и в то же время не хочешь кусаться, есть такой вид разговора, который называется «ни о чем».

При «ни о чем» подросток говорит агрессивно настроенным оппонентам стандартную фразу: «Я не компетентен, не знаю ваших понятий, если хотите кусаться — давайте назначим встречу, я приведу своих старших, и продолжим». Или еще можно «шумануть», (так называемый «дозвон») — не сходя с места, позвонить старшим, чтобы они приехали и урегулировали все возникшие вопросы. Как правило, в таких случаях гопники предпочитают не связываться.

Старшие

Про то, кто такие «старшие», Тема говорил туманно и неохотно. Получалось, что есть малолетки, подростки до четырнадцати лет, с которых и спрос минимальный. «Благородные» гопники с такими вообще не кусаются. Есть уже вполне сознательные и отвечающие за себя пацаны от четырнадцати до семнадцати лет. А есть «старшие» — молодые парни от восемнадцати до двадцати пяти лет, «под которыми кто-то ходит», которые «взяли под себя» желающих этого пацанов.

Старших нельзя однозначно называть криминальными авторитетами или бандитами — по крайней мере, Тема это отрицал. Но в то же время он утверждал, что основная функция старших — собирать деньги для зоны, общак. Собирают их и с тех пацанов, которые ходят под старшими, по сотне-полторы в месяц, причем эти деньги нельзя брать из родительского кармана:

— Например, нас девять человек у кого-то из старших, и мы должны сдать тысячу в месяц. Эти деньги раскидываются на всех. Достают кто как — одни стритуют (играют на гитарах и поют на Урицкого. — Прим. авт.), другие так же закусывают кого-то в школе или во дворе. У меня есть один приятель, который ходил по школе с «прайс-листом» — списком тех, кого он закусал из разных классов, кто ему сколько должен, когда должен отдать, по полтиннику, по сотне... — сообщил Тема.

Однако рассказать про своих старших он отказался наотрез, ограничившись фразой, что в Академгородке раньше старшими были «спортсмены», а на соседней улице Помяловского — «греки», но они вроде уже распались. Удалось выудить только, что старшие не обязательно собирают под себя пацанву по району, в котором сами живут, они могут принять желающего из любого района, видимо, если он покажется им стоящим кадром. Эти старшие и защищают своих братьев меньших от уличных разборок.

В том же случае, если подросток успел «влететь в косяк» еще до того, как «шуманул», старшие приедут, проследят, чтобы все было справедливо, а наказание —минимальным. Поэтому в числе обязательных вопросов есть и такой: «Кто у тебя старшие?» Самые умные и уверенные в своей правоте обычно отвечают: «Я за них не могу говорить. Пусть они приедут и сами за себя скажут». Гопники таких ситуаций очень смущаются.

«Мужиков» не закусывают

И тут мне в голову пришла довольно дискомфортная мысль:

— Тема, ты хочешь сказать, что во дворе ко мне могут подойти несколько таких вот сопливых деятелей и начать учить меня жизни, то есть — понятиям, требуя за науку немножко денег?

Тема тяжело вздохнул, словно его утомил разговор с недоумком, не понимающим самых элементарных вещей:

— Тебя нельзя закусывать, ты «работяга».

И объяснил, что эти понятия действительны только для тинейджеров, то есть по определению у которых возраст еще «надцать». Как только молодой человек начинает работать, он становится «работягой» или «мужиком», который уже не входит в сферу уличных отношений несовершеннолетних между собой. И смело может говорить всем «интересующимся»: «Мне уже восемнадцать, я работяга, вы не имеете права с меня спрашивать!» Кстати, именно про это спрашивают в разговоре дальше: «К чему стремишься?»

Варианта два — либо к «людскому», либо к «воровскому». И за каждое из этих понятий нужно «рассказать». Или, иначе, «объяснить». Если отвечающий говорит, что хочет «выйти на людское», это значит, что он надеется с достижением возраста выйти из этих дворовых понятий и стать обычным «работягой». Косяком это не является, и разговор плавно идет дальше. Но есть среди подростков и юные романтики воровской идеи, которые отвечают: «Стремлюсь к воровскому», и за это уже нужно «объяснить» немедленным действием, доказать свое стремление практикой.

— Если не расскажешь, что ты вор, то с тебя спросят, — лаконично добавил Тема. Стандартное испытание — «угнать дудку». Дудкой, или «фагой», называют мобильный телефон. Угнать — украсть, забрать, выхватить. Обычно дается срок до конца дня или сутки. И неожиданно разоткровенничался:

— Вот на этом я и влетел. Есть такое понятие — «людское время». То есть если тебе назначили встречу, ты должен прийти и после назначенного срока ждать еще пятнадцать минут. А я деньги за косяк принес, но не дождался, ну, например, ждал двенадцать минут и ушел. А меня потом «подкинули» и за это, сказали, что они приходили, а меня не было. Поэтому и в Академ не приезжал — боялся. В назначенный срок приходишь на встречу и демонстрируешь добытый аппарат. На вопрос, почему нельзя просто принести и показать свою собственную мобилу, выдав ее за «угнанную фагу», Тема не ответил.

— Но сейчас уже считается неправильным подбежать и выхватить мобилу. Это не запрещено, не косяк, но вроде чего-то неприличного, тупого, типа беспредела, — неожиданно противореча сам себе, добавил он. — Это даже как-то называется презрительно — не то «мохначество», не то «лохмачество».

Правильным считается закусать так, чтобы мобилу тебе сами отдали. Причем гопники не забирают ее или деньги силой, а «просят выручить», — и закончил совсем философски: — В большинстве случаев это правда — гопников либо самих «подкинули» (заставили отдавать деньги за косяк), либо деньги им нужны сдавать в общак, закидывать на зону.

На чужой территории нужно платить

Тема объяснил, что гопники в разговоре цепляются только за фразы и действия, а внешний вид, одежда — это личное дело каждого. То есть быть неформалом — не косяк, за который с человека можно спросить (что само по себе удивительно, потому что и в застойные, и в перестроечные годы как раз считалось, что неформал — главная мишень гопников. — Прим. авт.).

— Пока ты рассказываешь о стандартных вопросах и стандартных ответах, о том, что косяками не является. Так как же можно закусать, за что деньги-то снимают и мобилы отдают? — недоумевал я. Тема начал объяснять:

— Ну, например, обязательно спрашивают, откуда ты. Есть такое понятие, как «залетные», то есть пацаны, приехавшие не в свой район. Такие уже должны отдать рублей 200—300 за то, что приехали на чужую территорию. Правда, после этого они могут приезжать туда свободно. И еще обычно не берут денег с тех, кто приехал к родным, — закончил Тема не слишком уверенно, из чего можно было понять, что это правило соблюдается не так уж безусловно.

И с возмущением рассказал историю о том, как в начале лета в Академ приехали залетные «чайкинцы» (подростки, живущие в районе кинотеатра «Чайка»). Они начали прессовать кого-то из местных, что уже было вопиющим двойным косяком за ними — залетные и моральный пресс толпой. А когда подошли несколько местных парней и не то побили их, не то просто прогнали, те нажаловались своим старшим, как их несправедливо унизили и оскорбили. Чем закончилась эта история, Тема не знает. Слышал только, что парень, которого прессовали «чайкинцы», еще долго прятался от их старших: он единственный пришел на встречу и все грехи на него же и повесили, вроде за то, что не пришли остальные, — как уже говорилось, не прийти на встречу, тем более со старшими, является страшным косяком.

«Мы с вами руки не жали, я ничего не должен»

Создавалось впечатление, что косяк — это любая глупость, сделанная по незнанию. Например, когда кусаются, нельзя плевать в «круг», то есть внутрь периметра, образованного разговаривающими, — это проявление неуважения. Нельзя обращаться «слышь?» — по той же причине. Нельзя смеяться — немедленно последует вопрос: «Ты что тут, с клоунами разговариваешь?» Нельзя даже молчать в ответ на вопрос — тогда «подпишут за игнорирование».

— Самый распространенный косяк — это вранье в разговоре. Например, соврать, что тебе только тринадцать, то есть ты малолетка и с тобой кусаться нельзя. Чаще всего врут в ответ на вопрос: «Мобила есть? Деньги есть? Выворачивай карманы. Почему не будешь — соврал? Нет — докажи...» Я знаю одного парня, который соврал, что у него нет мобилы. Ему пришлось отдать ее — как бы «в помощь», и принести за косяк еще три тысячи. Но это крайность, видимо, косяк был не один. Обычно плата за косяк начинается от сотни-двух-трех. С каждым последующим косяком она увеличивается.

Тяжело вздохнув, Тема резюмировал:

— Если закусывают — это всегда приводит к какому-то спросу. Иначе гопникам кусаться не имеет смысла...

При этом есть одна тонкость — гопники с закусанным должны «заключить договор», то есть пожать друг другу руки, только после этого «подписка» вступает в силу. Если гопники забыли про этот ритуал, подросток имеет полное право на встречу не приходить и деньги за косяк не отдавать: «Мы с вами руки не жали, я вам ничего не должен!»

Есть какие-то правила и у самих гопников, но сам Тема знает о них понаслышке и сомневался, что они являются едиными для всех. Например, если один из них в какой-то конфликтной ситуации положит руки на плечи другого, никто не может ударить того «через руку». Или сами гопники не могут шарить по карманам «закусываемого» — обыскивают менты, и того, кто им уподобился, «подпишут за мусора».

Спрос, который не рождает предложения

Спросить с подростка могут тремя способами: моральным, физическим и материальным. Как ни парадоксально, самый регламентированный — физический. Материально спрашивают, обязывая принести и отдать некую сумму денег. Морально — это просто унижение, когда гопникам неохота возиться или нет возможности назначить встречу. Тема пояснил, что степень унижения зависит от фантазии гопников, а поскольку в этом вопросе они исторически слабы, то существует стандартная формула: «Ну, тогда давай мы тебе на левую штанину насс..., а на правую — наср...» Подвергался ли кто этому унижению на практике, Тема не знает — проблематично это сделать на улице, но вполне допускает, что такие пострадавшие действительно есть.

Физически — это драка. И об условиях договариваются на месте. Если агрессорам попался ершистый и непугливый пацан, то «вылетают на кругу» — это драка один на один с кем-то одним из «спрашивающих» гопников в кругу, образованном из представителей обоих сторон, в Академгородке они проходят на одном из многочисленных стадиончиков, хоккейных «коробок». Для более слабых духом придумали «варкуху» — в арке какого-либо из домов закусанный добровольно надувает, оттопыривает щеку, по которой бьют кулаком. Защищаться при этом спросе нельзя.

Самый тяжкий — «спрос как с гада». О добровольности тут не идет речи — тяжко провинившегося ловят и запинывают толпой. Чтобы попасть под такой спрос, нужно совершить какое-то выдающееся нарушение неписаного кодекса. Тема вспомнил только одно — когда кто-то помешал воровскому ремеслу, выдал вора или схватил в толпе убегающего с добычей.

Дети «Бригады»

Тема сел в подошедшую маршрутку и укатил по своим, как оказалось, не по-детски серьезным делам. Чем для него самого закончилась эта история, я не спросил, но мой старший сын Даня уверяет, что в Академгородке Тема не показывается до сих пор. Когда я спросил самого Даню, правда ли все это, он ответил однозначно утвердительно и неожиданно добавил:

— Только он не имел права тебе все это рассказывать.

— Почему это? — удивился я. Старший сын посмотрел на меня глазами старого мудрого еврея и заговорил с уже знакомыми от Темы интонациями:

— Потому что это распространение, — а на мой недоуменный взгляд терпеливо сказал: — Ну, распространение понятий среди тех, кто не должен о них знать. И с него могут спросить как с доводящего. То есть с того, кто доводит до сведенья лишних людей, которым это знать совершенно ни к чему.

— Ты тоже живешь по этим понятиям?

— Не обязательно по ним жить. Достаточно их знать. А знают их все. Можно долго посыпать голову пеплом и вопить два извечных русских вопроса — «Кто виноват?» и «Что делать?» Ужасаться, что наши подростки живут в каком-то страшном, незнакомом родителям мире. Но, не впадая в гражданский пафос, довольно просто ответить на вопрос — откуда все это взялось. В обществе, где самая рейтинговая радиостанция — «Шансон», а по телевизору из года в год кочуют по каналам очередные «Менты-Опера-Хроники убойного отдела — Улицы разбитых фонарей», дети легко впитывают те нормы жизни, которые видят каждый день.

Выросло поколение детей «Бригады», которая официально считается культовым телесериалом. И тем родителям, которые пафосно ищут виноватых, можно посоветовать начать с простого действия — выбросить телевизор в окно.

Берт Корк, «СМ Номер один». Фото Сергея Игнатенко